А надо было, освобождаясь от чар воспоминаний, зло подумала Антонида. Надо было, ох, как надо было. Права была Нина. Конечно, и сейчас не поздно. Но торопиться с этим не стоит. Надо все хорошенько обдумать… Эх, если бы он вернулся до Того…

Уснула Антонида уже под утро. И не услышала, как звонил будильник, хорошо, что Анатолий разбудил.

Примчалась на работу заспанная. Ее вид сразу дал повод для шуточек. Товарки уже смирились с тем, то Антонида снова приняла мужа, снова простила его (хотя Антониде на их мнение было начхать). Теперь пошли вопросы другого рода:

– Что, спать не дает?

– Твоя-то его узнала?

– Кого? – не сразу поняла Антонида.

– А его штучку. Поди, разладилось, по новой притирать пришлось. Тебе надо было, пока он гулял, зашить. Сейчас мигом – раз, и снова девочка. Пусть бы попотел.

– А вдруг не смог бы…

Несколько лет назад даже представить было нельзя, чтоб на работе так открыто говорили о сексе. Да и не только на работе. Новые времена – новая мораль? Или просто всеобщая распущенность?

Антонида улыбалась, отвечала что-то вроде того, что старый конь борозды не портит, а на сердце…

И на работе, и по дороге домой одна мысль, как ей ответить на это унижение. Конечно, унижение – после стольких лет совместной жизни не посчитать ее за женщину: «Секс тебя не интересует». Дурак! Она настраивала себя против Анатолия, хотя нет-нет да промелькивала и такая мысль: «Выходит, теперь он никуда от нее не уйдет, теперь до самой смерти будет рядом с ней». Но тут же думалось другое: «Он ее, потому что больше никому не нужен. Невелика радость».

Эх, если бы Анатолий вернулся до Того!

Дома запахи, аж слюнки потекли – муж умел готовить. Но в этот раз приготовленный ужин и то, что он встретил ее возле двери и подал тапочки – она вечно разбрасывала их где попало – все раздражало Антониду. Помимо воли в голову лезли мысли, что муж это делает потому, что у него не работает машинка. Она отгоняла эти мысли, говорила себе, что то же самое он делал и раньше. Но когда после ужина Анатолий принялся мыть посуду, эта мысль снова вернулась к ней.

Да и за ужином все эти вопросы – как работа, поди, устала – раздражали ее. Отвечала короткими фразами, отвечала спокойно, хотя хотелось закричать, закричать и надеть ему чашку с салатом на голову.

«Поди, устала» – спохватился, когда спрашивать.

Раздражение не проходило весь вечер. Ишь, какой заботливый, а почему не думал о ней, когда уходил? Почему не подумал, каково ей оставаться одной? Сколько слез пролила она ночами.

В пятый раз Анатолий ушел, как всегда, неожиданно и, как всегда, перед этим не было никаких ссор, неприятностей. Была суббота, она это хорошо помнит, тогда гостила у них приехавшая «показать мужа» Нина. Говорили в основном молодые, о своих планах на будущее, о том, как собираются жить…

После обеда Анатолий сказал:

– Пойду, пройдусь. Газет возьму. Хлеба купить не надо?

А через час позвонил:

– Тонь, ты прости, но я не приду.

Антонида тогда подумала не о себе, а о Нине и ее муже:

– Ты что, не можешь подождать, у нас же гости?

– Не могу.

– Ну и пошел в за…!

– Иду.

Долго решала, говорить или нет Нине. И потом, как объяснить Нининому мужу, что вот только здесь сидел глава семьи, ел, шутил и вдруг ушел. Как это объяснить?

Нина смотрела на происшедшее проще и в тот же вечер заявила мужу:

– Папаня не придет, ушел из дому. Он у нас сексуальный маньяк.

– Нина!

– Ладно, мама, не пытайся его защищать. Сереже я уже все рассказала. К тому же папаня наш маньяк особый, не опасный для окружающих. Треплет нервы только жене да детям. Козел безрогий!

– Нина! – Антониде было стыдно перед зятем. Но больше всего в ней было злости на мужа – до чего докатился, что родная дочь называет козлом. Записать бы все, что говорят об отце Коля с Ниной, и дать ему послушать.

Когда Нина улетала, Анатолий приехал в аэропорт, отозвал Нину в сторону. О чем говорили, Антонида не знает. После разговора с дочерью Анатолий сразу ушел, а Нина выразилась одной фразой:

– Говорит, что любит нас всех.

Ох, сложно все это, думала Антонида, глядя в темноту. Темнота словно отрезвляла ее, опьяненную обидой, и где-то к середине ночи Антонида вдруг подумала. Ох, дура-баба. Жила одна – плохо было. Вернулся человек, дорогой человек – тоже плохо. Радоваться надо, а она… Ведь не ради же одного секса она жила с ним. Конечно, совсем без этого нельзя. Но ей ли жаловаться, она с Анатолием испытала такое… У нее было много счастливых дней и ночей, и спасибо ему за это. Нет, не ради секса она жила с Анатолием. Да и потом, много ли на Это уходило времени. А что, если подсчитать? Так, если заниматься сексом два раза в неделю, как советуют сексологи, два раза по тридцать – двадцать минут, начала подсчитывать Антонида… Конечно, раньше бывало и по несколько раз за ночь, но были и командировки, болезнь, месячные, так что в среднем надо брать час в неделю. В месяц получается четыре часа. В год – сорок восемь часов. То есть два дня. Боже мой, поразилась своим подсчетам Антонида, выходит, что в году они занимались сексом два дня, двое суток – так точнее, а остальные триста шестьдесят три дня просто жили, работали и так далее… Выходит, если муж и жена прожили вместе тридцать лет, то получается, что любовью они занимались шестьдесят дней. Антонида решила перевести тридцать лет в сутки, долго считала и, наконец, получила результат: десять тысяч девятьсот пятьдесят суток. И это против шестидесяти. Интересно, сравнивал ли кто до нее? Делал ли кто такой подсчет? Ошеломленная подсчетами Антонида долго не могла уснуть. Неужели люди живут вместе ради вот этих двух дней в году? Что держит людей вместе в течение тридцати, а может, и больше лет?

С этими вопросами Антонида и пришла на работу. И задала их Егоровой Насте, той, что больше всех ругала Антониду за то, что Антонида прощает мужу уходы.

– Зачем я живу с мужем? – удивилась вопросу Настя. – Живу и все.

– Ну а все-таки зачем? – насели на Настю заинтересованные женщины.

– Зачем, зачем? Ясно, зачем. Ну…, – Настя задумалась, – ну, наверно, чтобы поддержать друг друга. А вы-то сами, зачем с мужиками живете? Вот ты, Нина?

– Я? Не знаю. Живу. Наверно, нужен человек, которому можно все сказать,